Он будет жить!
Любящие отец и мать легко отдадут жизнь за своего ребенка. Но бывает так, что… этого мало. Оказывается, чтобы спасти моего ребенка, однажды за него должен был умереть… Сам Бог!
Я очень люблю наших сыновей. Как любая мать, я готова сидеть день и ночь, не смыкая глаз у постели, когда кто-то болеет. Готова даже страдать или болеть вместо него. Но когда твой ребенок находится на грани жизни и смерти, сердце и душа просто разрываются от бессилия. Вряд ли это можно передать словами.
НОЧЬ
В моей семье это случилось 18 августа 2009 года. В тот день нашему младшему сыну Антону исполнилось 18 лет. Отмечать день рождения мы решили в понедельник, 20-го, поэтому вечером сын с ночевкой поехал к своему другу.
Неожиданно поздно ночью звонок:
– Мама, мне очень плохо, голова сильно болит…
Я тут же поехала за Антоном. Мы вернулись домой, а ему все хуже и хуже… И вдруг он говорит:
– Мама, смерть передо мной…
Я поняла, что происходит что-то серьезное, и… очень испугалась. Сын уже был почти в бессознательном состоянии. Он все время стонал и рвался куда-то бежать, такая сильная боль мучила его. Я была в отчаянии. Что делать? Чем помочь? Какие лекарства дать, пока врачи не выяснят в чем дело? Я не знала… Единственная надежда, которая у меня была – это Господь. И я, конечно же, молилась. То была не просто молитва. То был вопль о спасении сына. В голове моей гудел целый рой мыслей. Как же так? Мы с мужем с детства верующие, наши дети тоже… Почему такое произошло? Ответа на эти вопросы я не получила. Но четко услышала голос: «Он будет жить!» Эти слова помогли мне в те жуткие минуты отчаяния.
ВЫЖИВЕТ ИЛИ…
Мы с мужем отвезли сына в больницу в неврологическое отделение. Только к 11 часам дня Антону сделали компьютерную томографию.
– Инсульт, – сказали нам, – обширное кровоизлияние в затылочную часть. Очень серьезный случай. После такого люди… в общем… не выживают. Мы сделаем все возможное…
Собрался консилиум врачей, но… что делать, они так и не решили. Я опять в панике. Ну, как так – ничего не делать? Надо же что-то делать! Надо как-то помочь моему сыну! Я не хочу терять своего ребенка!!!
Мы с мужем обзвонили всех, кого знали. Просили молиться за Антона. Через время звонок из Херсона, где отдыхала наша сестра Лена. Она говорит:
– Я здесь встретилась с подругой. Она дала мне номер телефона профессора из института нейрохирургии в Киеве. Срочно звоните туда.
Я, конечно, позвонила, рассказала о нашей ситуации. Профессор Орест Андреевич Цимейко ответил так:
– Слухай мене! Негайно вези хлопця сюди! Негайно!
Это был как приказ с неба!
– Беріть швидку, – продолжал профессор, – потихеньку до ранку довезете…
Если честно, я колебалась: все-таки так далеко из Мелитополя в Киев. И врачи были категорически против. «Нельзя, вы его не довезете», – говорили в один голос. Что делать? К этому времени в церкви собрались сотни людей. Они молились за Антона. Молились и все наши друзья в других городах. Молились наши родные в Америке. Надо было принимать решение: либо, уповая на Бога, рискнем, решимся на невозможное, либо… смиримся и уже ничего не станем делать.
Никому из вас, если кто-то попадет в такую ситуацию, я не могу дать правильный совет. В такие минуты каждый должен решать только сам, понимая, что и отвечать за свои поступки тоже придется самому. Мы в больнице написали отказную и забрали сына под нашу ответственность. Хоть врачи и были против, но нам дали машину скорой помощи, дали в сопровождение доктора-реаниматолога. Где-то к 11 часам ночи мы выехали из Мелитополя.
Нас провожали все работники отделения. Когда Антона грузили в машину, все вышли на улицу. Многие медсестры плакали, потому что… умирал молодой парень. Думаю, никто из них не верил, что мы довезем его живым до Киева. Но мы с мужем верили, надеялись…
ЗАЧЕМ ВЫ ЕГО ПРИВЕЗЛИ?
Антона подключили к капельнице, и мы поехали. С нами были еще два брата из церкви, потому что сын все время рвался вставать, бежать куда-то. Его нужно было силой укладывать. Жуткая боль терзала его, никакие обезболивающие не помогали. Та ночь стала для нас тяжелым испытанием. Если бы не Господь, мы бы не выдержали. Часа три-четыре подряд мы останавливались каждые 15 минут. Антон вырывал капельницы, все заливало кровью, он стонал… Я плакала и молилась. Молилась и плакала…
К 10 утра мы были в Киеве. Когда в больнице Антона стали перекладывать из скорой на носилки, кто-то из врачей сказал:
– Зачем вы нам труп привезли?
Эти слова были для меня ударом в самое сердце. Он ведь еще живой!.. Да, в очень тяжелом состоянии, но… еще живой!
Скоро нас пригласил к себе профессор.
– Хлопець дуже важкий. Дуже важкий, але зробимо все, що зможемо.
Антону сделали ангиографию – ввели контрастную жидкость в сосуды головного мозга, чтобы увидеть, где лопнул сосуд. Отвезли его в реанимацию. Орест Андреевич показал нам все результаты на больших экранах. Оказалось, у Антона лопнул сосуд на той части сонной артерии, которая находится внутри головного мозга. Раньше у него на том месте была аневризма. Это когда тоненькая стеночка сосуда выдувается при повышении давления. Аневризма бывает многокамерной, как виноградная гроздочка. Вот такая аневризма и лопнула у нашего сына. Может, она врожденная была, может, появилась. Один Господь знает. Мне потом объяснили, что 30 процентов людей живут с аневризмами всю жизнь и доживают до глубокой старости.
Антон лежал в реанимации. Нам сказали, что операция назначена на следующий день. И снова тысячи мыслей в голове: «Ну, почему не сегодня оперируют? Он же теряет время?» Я позвонила профессору. Он объяснил, что сначала сына надо откачать от дороги и полностью обследовать, ведь операция очень серьезная на открытом мозге. Опять ждать? В такие моменты минуты кажутся часами, а часы – годами. Ночью я так и не смогла сомкнуть глаз. Снова молилась и плакала.
ОПЕРАЦИЯ
Утром в 10 часов началась операция. Я нашла себе скамеечку, села, молюсь. Прошло 40 минут. Идет наш профессор по дорожке. Страх сковал меня. Но Орест Андреевич успокоил. Сказал, что он только идет на операцию, что пока там работает команда анестезиологов, они готовят сына.
– Я хочу сказать вам, что сейчас сотни людей молятся, чтобы Бог благословил ваши руки, — прошептала я.
– Це добре, – сказал он. – Ви навіть не уявляєте, як потрібні ваші молитви. На операції буває так, що судини мозку рвуться наче павутинки. Рвуться одна за одною і весь мозок заливає кров’ю. А у лікарів є лише 18 хвилин на всю роботу. Лише 18 хвилин… У ті хвилини я, як ніхто інший, розумію, що може допомогти тільки Господь. Тільки Він… Тому моліться. І за лікарів моліться, як за сина свого. Всі ми дуже дякуємо вам за ті молитви…
После операции профессор вышел весь мокрый. Сказал, что все прошло хорошо. Было тяжело, но… все уже позади. Теперь до вечера нужно ждать. Раньше сын в себя не придет. Потому нам лучше уйти и отдохнуть.
ОЖИДАНИЕ
Но какой тут может быть отдых? В голове новые вопросы. Когда сын придет в себя? Какие могут быть последствия операции на мозге? Будет ли он тем прежним жизнерадостным Антоном?
Я верила в лучшее и отгоняла от себя черные мысли. Когда человек после такой операции приходит в сознание, его проверяют по трем пунктам – адекватность в поведении, речь и двигательный аппарат. Как покажет себя Антон?
Когда мы пришли вечером, к нам вышел дежурный доктор. Я к нему.
– Как Антон?
– Антон Сергеев? Что я могу вам сказать? Не проснулся он. Сам дышать не хочет. Приходите завтра…
Развернулся и ушел. Я думала мое сердце просто разорвется на куски. Неужели беда еще не миновала? Неужели…?
Мы вернулись на квартиру. Трудно передать, что творилось в душе. Было так тяжело, словно все демоны ополчились на нас. Боже, как до утра дожить? 11 часов вечера, 12… Я в больнице столько насмотрелась. Родственники больных места себе не находят. Каждая минута ожидания для них – это годы тьмы. Невозможно ночь такого ожидания пережить без Бога. Невозможно!
ЗЕЛЕНЫЙ ЧАЙ С ЛИМОНОМ
Наконец, настало утро. Когда мы пришли и спросили, как наш сын, медсестра с ночной смены сказала, что где-то около 11 вечера Антон проснулся. Он сразу выдернул зонд для питания, потому что у него тут же восстановился жевательный рефлекс. Я думаю: «Ну, Слава Богу». И тут медсестра спрашивает:
– Чем он у вас занимался раньше? Он руками и ногами нас раскидывает, мы не можем капельницу поставить.
Я говорю:
– Вы уж простите, человек в таком состоянии… – А сама думаю: «Боже, спасибо Тебе. Значит, руки, ноги работают, двигательная система в порядке».
Где-то к пяти вечера к нам снова вышла медсестра и говорит:
– Ваш Антон целый день нам говорит: «Передайте моей маме, что я ее очень люблю. Пусть мне принесет зеленый чай с лимоном и банан».
Радости моей просто не было предела. Это то, что он очень любит. Значит, речевой аппарат работает. Я на крыльях вылетела из больницы. Рядом был киоск, где женщина с пониманием все быстро мне приготовила – и зеленый час с лимоном, и банан. Всю жизнь буду благодарить Бога за ту простую просьбу моего сына, за ту чашку зеленого чая.
МАМА, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
На следующий день я упросила докторов пустить меня к сыну в реанимацию. Мне не терпелось его увидеть. Вечером меня пустили к Антону. В палате их было шестеро. Все с одной и той же проблемой. Лежит мой сын, и… у него такая улыбка на лице. А я не могла сдержать слез. Он мне говорит:
– Мама… Что случилось?
– Сынок, у тебя лопнул сосуд в голове. Мы сейчас в Киеве, уже все хорошо, все позади, ты сейчас восстанавливаешься. Господь сохранил тебя.
– А какое сегодня число?
– 22-е августа.
– Я что, провтыкал свой день рожденья?
Я впервые за эти дни улыбнулась. Это – он, наш непоседа Антон! В тот миг я почувствовала себя счастливой мамой. Мой ребенок жив и здоров!
С каждым днем сыну становилось все лучше, хотя физически было тяжело – температура повышенная была целый месяц. Но на последние процедуры барокамеры он шел уже сам, своими ногами.
Через несколько месяцев Антон рвался в служение: он в прославлении играет на клавишах и барабанах, песни пишет. Я звоню доктору:
- Можно хотя бы в студию его отпустить, пусть посидит в наушниках, музыку послушает?
– Нет, нет, рано еще, – отвечал Орест Андреевич. Но… разве молодежь удержишь.
В феврале нам назначили плановую проверку. В институте нейрохирургии Антону сделали глубокое обследование, снова под наркозом вводили контрастную жидкость. Посмотрели то место и сказали, что все сделано идеально, все уже заросло. Они просмотрели каждый миллиметр в сосудах и не нашли никаких отклонений. Наш Антон был полностью восстановлен, с его тонким юмором, его оптимизмом, со всеми своими способностями. Для нас это – настоящее чудо! Бог подарил мне сына во второй раз. Я будто снова родила его, когда, казалось, не было никакой надежды.
«Я ОСТАВЛЯЮ ТЕБЯ ЖИТЬ»
Знаете, как мы попали к профессору Цимейко? Это чудо от Бога. С нашим сыном беда случилась 18 августа. А 18 мая, за три месяца до этого, у одного мужчины в Хмельницком случился инсульт. Он потерял сознание. В областной больнице пролежал 16 суток в коме. Потом его жена Людмила узнала об институте нейрохирургии. У них не было шансов, но Людмила повезла мужа в Киев. Орест Андреевич оперировал, мужчина выжил. Он сейчас полноценный, только один глаз не видит. Это из-за того, что он 16 дней был в коме, и еще сонную артерию продержали перекрытой 18 минут. Было страшное кислородное голодание клеток головного мозга, клетки быстро отмирали.
Когда тот мужчина пришел в себя, он сказал жене:
– Знаешь, я бы точно умер. Но мне было сказано: «Я оставляю тебя жить ради спасения другого человека»
Людмила отнеслась к этим словам скептически. Мало ли что может почудиться человеку, который в коме.
Мужа выписали. Они были дома в Хмельницком. И вдруг в августе он говорит жене:
– Поедем в Херсон к родственникам.
– Ну, как же, ты еще такой слабый?
– Нет, поедем – и все.
Они поехали к родственникам. А наша сестра Лена, которая мне звонила из Херсона, там как раз отдыхала. С Людмилой они были давние знакомые. Они встретились, и Людмила, конечно, рассказала, как чуть не потеряла мужа. Лена в тот момент расплакалась:
– Мне полчаса назад позвонили, у сына нашего пастора такая же проблема, – сказала она Людмиле.
Людмила была потрясена. Она вспомнила слова мужа, которые когда-то показались ей глупостью. А в ее сумочке лежала визитка с номером телефона Ореста Александровича… Так Бог оставил жить одного человека ради спасения других.
Спустя пять месяцев мы были в больнице в Мелитополе. Как нам рассказали, у наших врачей не было связи с институтом нейрохирургии, поэтому 90 процентов людей умирали после такого диагноза, как у Антона.
– А сейчас, – сказали нам врачи, – вы не представляете, сколько людей после вас мы спасли, отправив их в Киев.
Я благодарна Богу за Его милость. Благодарна Христу, что, умирая на кресте за грехи всех людей, Он умирал и за спасение моего сына. Благодарю Бога за мужа-священника, который на самом деле любит и знает Господа, искренне служит Ему. Благодарю за наших замечательных сыновей. И мне искренне жаль людей, в сердце которых нет веры, которым не на что и не на Кого уповать. Да сохранит вас Господь на всех путях ваших, и да выведет вас на путь, что приведет к Любви и Свету.
Алла СЕРГЕЕВА
http://rozmova.org/